Народный художник Осетии, заслуженный деятель искусств ГССР, основатель и первый директор Цхинвальского художественного училища, автор многочисленных картин на исторические темы, портретист, иллюстратор героического осетинского нартского эпоса, книжный график, публицист, собиратель осетинского фольклора.
Археологические материалы в художественном творчестве М.С. Туганова .
В cферу интересов Махарбека Туганова, народного художника Северной Осетии и заслуженного деятеля искусств Грузинской ССР, выдающегося художника – иллюстратора нартовского эпоса, не могли не входить вопросы связанные с историей, фольклором, этнографией и археологией Осетии. Без этих базовых дисциплин, на которых строится здание подлинной науки и искусства, ему бы не удалось создать произведения, написанные на исторические и фольклорные темы, которые по своей достоверности, в плане истории и точности, в плане передачи национальной культуры, сегодня, спустя много лет после их создания, кажутся провидческими. Не говоря уже о работах сделанных на те или иные этнографические темы, когда его иллюстрации могут поспорить по достоверности с фотографией. Разумеется, такой уровень достоверности не может быть объяснен только талантом великого художника,в ее основе лежит большая подготовительная работа, проводившаяся М. Тугановым по всем вышеперечисленным научным дисциплинам.
М.С.Туганов был одним из собирателей и исследователей нартовского эпоса , материалов по другим жанрам осетинского фольклора. Им был написан ряд аналитических статей по истории осетинского народного искусства, искусства других народов Северного Кавказа, а также Азербайджана и Средней Азии, статьи об осетинской народной поэзии,танцах, элементах театра в осетинском народном творчестве. В 1926 году, после весьма серьезной источниковедческой работы выходит обширная статья М.Туганова по средневековой истории Осетии – Алании, написанная на основе персидских, арабских, китайских и западно-европейских письменных источников 12-15 в в н .э., а также "Географии" грузинского царевича Вахушти 18 века.
Заметное, если не ведущее место, в творчестве М. Туганова, занимает тема нартовского эпоса. Это касается, как аналитических (исследовательских) работ так и иллюстраций художника. Исследовательский труд М.Туганова в области нартовского эпоса рассматривался в трудах Ж. Дюмезиля, В.И. Абаева и других ученых - нартоведов. В частности, его работы использовали в своих исследованиях по эпосу такие видные ученые как В.И.Абаев и Ж.Дюмезиль ( Абаев В.И., 1990 г., с.232 ; Дюмезиль Ж., 1977., сс.11, 21, 26.) Ю.С. Гаглойти, например, называя Туганова одним из лучших знатоков нартовского эпоса пишет по поводу его выводов об осетинской основе эпоса, следующее: “Наиболее серьезным аргументом, приводимым М.С.Тугановым в подтверждение своей точки зрения, было, на наш взгляд, указание на то, что сказания о нартах есть почти у всех горских народов и особенно у кабардинцев, однако “ ни один из них не знает ни начала, ни конца нартов, не говорит, где и как родились нарты, кто жил до них и после них, тогда как у осетин излагается все от начала до конца”. Автор обращал, также, внимание на осетинский характер подавляющего большинства нартовских имен ,” на близость обычаев нартов с древнеосетинскими ..., и на ряд других, менее показательных фактов. ” ( Гаглойти Ю.С., 1977, с. 28. )
Ж.Дюмезиль в книге “Сказания о нартах” подверг критике выводы М.Туганова сделанные последним в статье 1925 года, однако в конечном счете французский ученый приходит в своих исследованиях к тем же выводам о “ядре” эпоса, что и Туганов ( Ж.Дюмезиль , 1977.,с.161.,М.Туганов 1977.,с.128.)
На интересную связь творчества Туганова и Дюмезиля указывает замечание В.И.Абаева в послесловии к книге Ж.Дюмезиля “Скифы и нарты”.”Начало его интереса ( Дюмезиля) к осетинам восходит к 1926г.,когда в Ecole des Lengues Orietales он смотрел выставку книг и журналов на языках советских республик. Я напал, на несколько страниц осетинских сказаний, в русском переводе. Я провел часть своего отпуска за чтением этих текстов, восхищенный их содержанием. Осетинский вошел в мои индоевропейские занятия. Чтение статьи Туганова “Кто такие Нарты ? ” убедило меня, что Осетины сохранили в своих сказаниях память о социальной системе , близкой к древнеиндийской”. (Ж. Дюмезиль, 1990, с. 225.).
В творчестве М.С.Туганова весьма заметна хронологическая связь историко-публицистических статей по проблемам нартовского эпоса и серий его художественных произведений на темы эпоса. Так, первая специализированная работа по тематике нартовского эпоса ( если не считать картины пропавшие в 1914 году в Австрии), была подготовлена М.Тугановым в 1920 году, и к этому же времени ( 20-е годы) относится первая крупная серия работ художника по иллюстрации эпоса ( ”Смерть Ахсара и Ахсартага," "Донбеттыр", "Смерть Ахсара и Ахсартага", второй вариант ,"Похищение Бурдзабах", и другие.) В 1946 г. выходит обширная аналитическая статья Туганова "Новое в нартовском эпосе", в которой автором проведена весьма интересная работа по периодизации всех известных на тот момент основных циклов эпоса и построена генеалогия основных нартовских героев . Этим же годом ( 1946) датирована рукопись художника “ Конец нартов ''. К этому периоду ( 40-е -начало50-х годов ), относится вторая крупная серия картин М.Туганова написанная к сюжетам нартовского эпоса : “Балсагово колесо", "Сослан в загробном мире", "Пир нартов" (последний вариант), и другие.
Отлично зная сам эпос, будучи воспитан в традициях народа-создателя эпоса, с одной стороны, и получив высшее образование европейского уровня, с энциклопедическими познаниями в широких сферах науки и искусства, с другой, М. Туганов очень серьезное внимание в своих иллюстрациях к эпосу уделял фактору национальной, “ исторической ” достоверности. Для достижения такого качества своих работ художник, как упоминалось выше, серьезное внимание уделял изучению письменных источников и в целом – научной литературы по истории Осетии. Для овеществления, насыщения полотен соответствующими времени или культурно-исторической эпохе, материальными атрибутами М.Туганов систематически занимался изучением осетинского народного прикладного искусства, уделяя большое внимание доступным ему археологическим материалам и в целом археологии Осетии.
Еще весной 1901 г. /как пишет биограф и друг Туганова Мусса Хаким/ будучи слушателем Петербургской художественной школы Я.О. Гольдблата, М.Туганов, приехав на каникулы домой в Осетию становится свидетелем раскопок проводившихся Х.Кануковым на Кобанском некрополе и использует археологический материал из них для своих рисунков, набросков. "В поисках предметов материальной культуры предков осетинского народа он отправляется в селение Кобан, где уже в течении нескольких десятилетий велись раскопки древнего кладбища бронзового века. Орнамент подвесков, аграфов, фибул, рукояток мечей и других предметов Кобанского некрополя поразили Махарбека сходством с мотивами орнамента современных осетин.Во время экскурсии в Кобан во многом подтвердились его смутные догадки о генетической связи этих двух культур" /М.Хаким,1962.,с.,19/. Уже будучи студентом Петербургской академии художеств /1901-1905 гг./ и слушателем Мюнхенской художественной студии,а также после их окончания /1907г./ ,М.Туганов каждое лето проводит в горах Осетии:-"Там он собирает сказания о нартах, делает этюды, пишет картины из народной жизни, рисует в альбом древние башни, склепы, храмы, капища, разнообразные предметы материальной культуры из некрополей бронзового века Кобана, Галиата, Камунты". ( М.Хаким, 1962г., с.27) Многочисленные зарисовки предметов прикладного искусства осетин, археологических материалов, изучение, в целом, материальной культуры Осетии, не могли не привести художника к вопросу о происхождении национального искусства осетин. Анализу этой проблемы посвящена специальная статья М.Туганова "Осетинское народное искусство"( "Литературная Осетия", 1969 г., № 33 ) В этой работе Туганов пользуясь сравнительно-историческим методом анализирует прикладное искуство Осетии, в сравнении с археологическими материалами скифо-аланского и кобанского культурного круга. Упоминание же в этой и других работах художника фундаментального труда П.С.Уваровой “Материалы по археологии Кавказа”/ т. 8, 1900 г. / доказывает, что автор был знаком с археологическими источниками не понаслышке. В этой работе Туганов связывает орнаменты на бронзовых топорах кобанской культуры с орнаментами Грузии, Армении и с "древнегреческой культурой острова Крит". Особое внимание обращает М.Туганов на кобанские и скифо-сарматские образцы "звериного" стиля, находя им параллели в материальной культуре осетин. В целом, М.Туганов так писал о корнях осетинского народного искусства: - Народное творчество осетин "выработало свой стиль, свой орнамент на ряде прошлых веков своего исторического развития от неолита, предкобанской и кобанской бронзовой культуры, скифо-сарматской, вплоть до начала 19в.( Махарбек Туганов.Литературное наследие.М.,1977г.,с.63 )
Иллюстрацией к данным суждениям М.Туганова служит его же картина "Скифо-сарматский быт". Вот как характеризует ее Мусса Хаким: - ”.. Единственной в своем роде является картина "Скифо-сарматский быт", рисующая быт отдаленных предков осетинского народа... Все, от девичьих украшений до кинжала воина, от звериной шкуры на плечах старика до вражеских скальпов на поясе его гостя, правдиво воскрешают образы далеких предков осетин. Кобанский инвентарь и сказания о нартах дали Махарбеку Сафаровичу возможность творчески воссоздать эти образы с такой художественной и научной убедительностью, что картина эта, помимо своих живописных достоинств, имеет глубоко познавательное значение."( Мусса Хаким .,1962. г. ,с. 42 )
В этой же статье /Осетинское народное искусство/, М.Туганов одним из первых исследователей, указал на"древо жизни с двумя птичками из собрания П.С. Уваровой, происходящего из средневекового могильника с.Махческ, связав его с мотивами греческой вазы из Куль-Обы с одной стороны и с общей индоевропейской традицией, с другой. ( М.Туганов. Литературное Наследие., сс. 65-66 ) Статья была написана Тугановым в 1951г., а уже, в 1957 г. археологическая экспедиция д.и.н. В.А.Кузнецова у станицы Змейской СОАССР, находит в аланской катакомбе 10-12 вв. н.э. фрагмент попоны седла с совершенно аналогичным сюжетом. Последний, сегодня уже совершенно однозначно, связывается исследователями с индоевропейской идеологической традицией. (МАДИСО,т.1,с.135. )
В целом, творчество М.Туганова , связывает воедино три главных составляющих осетиноведения - нартовский эпос / идеология индоевропейцев /, кобанская, скифо-сарматская, аланская археологические куьтуры, и народное прикладное искусство осетин. Т.е.- устную традиционную культуру осетин, этнографию осетин, и историю /археологию/.
Разумеется, подобные воззрения на культуру осетин в целом, не могли не найти выражение в изобразительном творчестве М.Туганова, что находит подтверждение в массе археологических артефактов перенесенных в творчески переработанном виде на его художественные иллюстрации к нартовскому эпосу.То , что в нартовском эпосе присутствует и историческая составляющая , сегодня уже сомневаться не приходиться . Как писал В.И.Абаев “...если мифологическая основа нартовской эпопеи не вызывает сомнений , то столь же бесспорна ее историчность . Мы видим на каждом шагу , как сквозь традиционные мифологические схемы , модели и мотивы проступают черты истории, конкретной истории конкретного народа “( Абаев В.И.,1990 г.,с. 214 )
При рассмотрении атрибутов древней материальной культуры в работах М.Туганова наобходимо учесть такое понятие как периодизация эпоса, или другими словами его деление на “древние” и относительно,”молодые,” циклы по представлению художника. В том ,что он осмысливал эпос в аспекте “исторического времени”, по степени древности, сомневаться не приходится. В частности, кроме фактов представленных в его изобразтельном творчестве, это подтверждается и его собственными замечаниями в статье "Новое в нартовском эпосе", в которой он, в частности, к древнейшим циклам относит малоизвестные сказания записанные от сказателей Андиевых ( М.Туганов. Литературное наследие. 1977., сс. 134 - 136 ) В целом, древнейшую часть эпоса Туганов относил ко времени медно-бронзовой эпохи, приводя в подтверждение своего мнения многочисленные аргументы. Так, в Андиевских материалах присутствует “Песнь о героических женщинах нартов”, борющихся отдельным... воинским отрядом, под командой дочери Даргавсара” ( Ук. соч., с.196. ), которую исследователь относит к скифо-сарматскому времени ( сравнивая с геродотовскими амазонками ), а возможно и, более раннему периоду, периоду разложения матриархата. В вышеупомянутой статье Туганов приводит данный нартовский сюжет со своими комментариями : "В бою нартов с великанами учавствует отряд девицы "Даргавсары чызг" ( дочь Даргавсара ) , переодетой в мужской костюм , как и весь ее отряд...Они сражаются бок о бок против общего врага - великанов.
Нарт Болат Барзай (Булатнмй затылок) и дочь Даргавсара
Ехали рядом бок о бок,
И удивился Болат Барзай про себя:
"Что может сделать этот юноша?
Ведь у него даже и пушка нет над верхней губой..."
Когда в битву, с мечами, врубились они,
С головы девицы слетает шлем на землю,
Золотые кудри волос ее, подобно солнца лучам,
По плечам ее рассыпаются..,
Девицы тотчас окружают ее,
Шлем с земли ей тотчас подали,
Золотые волосы снова прибрала под шлем
И снова в бою продолжала рубиться.
Вся эпопея об этом воинственном отряде женщин, данная Андиевым, обстоятельства, побудившие их слиться в один целый отряд, их тренировка в лесу, их клятва уничтожить врага - все это одна из лучших мировых легенд об амазонках".( М.Туганов., “Новое в нартовском эпосе”, в кн. “М.Туганов.Литературное наследие”.,1977 г., с. 146 )
В этой связи интересно, на мой взгляд, суждение проф. Л.П.Семенова, который писал о пережитках матриархата в осетинском нартовском эпосе и о положении женщины у кобанских племен, следующее :-"осетинский нартский эпос в более давних своих мотивах отражает , как и кобанская культура, эпоху родового строя с пережитками матриархата." ( Семенов Л.П. ,1957 г., с. 6 ) То, что суждение М.С.Туганова по данному вопросу совпадает с мнением ученого-археолога еще раз доказывает глубину исследования им тех или иных моментов древней истории Осетии находящих отражение в его творчестве. Иллюстрацией вышеизложенных положений Туганова служит его же живописная работа к эпосу - "Тренировка нартовских женщин", где, ксати, на поясе одной из “амазонок” (девушка, стоящая в седле) опять фигурирует навершие меча в стиле кобанской археологической культуры.
К древнейшим нартовским героям относит Туганов и Басты-Сары-Тыха, первого нарта ( иногда в сказаниях первым нартом называется Саосса), Саоссу, Бора-Болат-Курда, Болат-Барзай, Дзлау, Уархага, Уархтанага. Первого нарта Басты-сары-Тыха (первого из рожденных в огне ) М.Туганов отождествляет с периодом овладения человеком металлами, - ”Огонь дал возможность человечеству начать первую переработку металлов: золота, серебра, меди”. ( Ук. соч., с.144 . )
Одним из древнейших циклов эпоса считается цикл Саоссы ( в некоторых случаях он даже называется сказителями в качестве первого нарта )( Нарты кадджыта, 1989 г.,сс. 15-19 ) В картине Туганова “Сауассайы фастаг хаст” главный герой сказания изображен в момент своей последней битвы с уаигами ( в некоторых случаях в эпосе вместо уаигов фигурируют малики .) Не вдаваясь в целом в описание картины, хотелось бы обратить внимание на три главних атрибута вооружения нарта : палицу, кинжал и топор. Палица эта в эпосе названа металлической , в некоторых случаях - медной, в некоторых - железной. ( Махарбек Туганов. Литературное наследие.1977., с. 143 ) Среди вооружения археологических культур Кавказа эпохи поздней бронзы, металлические палицы встречаются как весьма распространненный вид оружия, типичны они и для кобанской культуры, в которой распространены и как вид вооружения и как символ властн ( Козенкова В.И., 1995, сс.78-79, Техов Б.В.,1977 г. рис.35., 2-6, сс., 110-113 , МАК, т. 8, 1900 г., с. 29, таб. ХСУ11, 1-2 ). На поясе нарта М.Туганов изобразил кинжал совмещающий в себе черты кинжалов характерных для разных культур и исторических эпох, от кобанской ( роговидное навершие ) - до позднесредневекового и в целом типичного общекавказского наконечника ножен . Наиболее интересен в картине, в этом плане, на мой взгляд, топор, расположенный на кожанной петле сбоку у пояса, как это и устанавливается исследователями для кобанских бронзовых боевых топоров. Характерный изгиб лезвия топора, в целом его форма, и наконец характерная для кобанских топоров короткая рукоять, не оставляет сомнений в том, что художник изобразил здесь именнно данный культурный атрибут, так знакомый ему по раскопкам Х.Канукова. Акцентация художником внимания на данный предмет подтверждается и расположением топора, изображенного не вдоль бедра или за поясом, где он был бы виден лишь частично, а представленного в своей наиболее широкой плоскости, и даже, развернутого, на мой взгляд , для этой цели рукоятью вперед. В целом, изображенный топор относится к типам “Б” и “В” по классификации П. С. Уваровой ( МАК т.8, сс. 15-16 ) и типу II по классификации Б.В.Техова ( Техов Б.В., ук. соч., с. 87, рис.75 ), и являются наиболее типичным боевым и парадным оружием племен кобанской археологической культуры. Неслучайно, на мой взглад и то, что на картине изображена триада вооружения, наиболее характерная для кобанской культуры : т.е. - бронзовый топор, кинжал, и палица или булава ( каменная, костяная, металлическая ). Если добавить к вышесказанному отсутствие защитного вооружения, столь обильного в большинстве образов других нартов, то можно сделать вывод о том, что в представлении М.Туганова Саосса предстает одним из первых нартов, однозначно соотносимых художником с эпохой бронзы ( поздней бронзы ) Кавказа.
К древнейшему поколению нартовских героев относил М.Туганов и Бора-Болат-Курда, также связывая этот персонаж с бронзовой исторической эпохой. “ Как представитель бронзовой эпохи и тут в Андиевсих сказаниях выведен нарт Бора-Болат-Курд, что значит в переводе : “Медью сильный кузнец”. ( М.Туганов.Литературное наследие.1977г.,с.144. ) В подстрочном переводе отрывка из сказания о нем приводимом Тугановым, говорится: - Одной рукой он, как кузнец, ковал,
Другой же-он сам себе горящий уголь подавал.
Когда он сделал себе новый меч ,
Старое оружье повесил на стену :
Кровью запачканный однажды меч
Они ( нарты ) вторично в бой не брали“.( Ук. соч., с. 144 )
Не напоминает ли это, на самом, деле кузнецов и металлургов кобанской эпохи, где почти в каждом мужском погребении находится великолепное оружие, и часто - в нескольких экземплярах. М. Хаким, так характеризует иллюстрации Туганова к циклу “Болат-Барзай-Курда”: - ” Головные уборы, оружие персонажей украшены бараньими головками - типичным украшением кобанской культуры. Как известно, на Кавказе в отдаленные времена процветал культ божества, олицетворявшегося фигурой барана. В Осетии вплоть до тридцатых годов прошлого столетия сохранились храмы, воздвигавшиеся в честь этого божества “Фыры дзуар” ( как напр. в Горном Даргавсе .Х.Ч.) .( М.Хаким, 1962г., с. 44 )
Кобанские мотивы в виде упоминавшихся выше бараньих голов с витыми рогами присутствуют и среди атрибутов украшения оружия “старейшины нартов”-Урызмага. Это, - навершия меча и посоха-копья, а также, верхушка шлема на эскизе художника к спектаклю “Нарт Батраз” ( М.Хаким., 1962, илл. на с.103. ) Аналогичные кобанские мотивы присутствуют на шапочке Шатаны ( эскиз к спекталью “Нарт Батраз”, ук. соч. с.105.) Здесь хотелось бы добавить, что В.И.Абаев, посвятивший исследованию сюжетов нартовского эпоса большое количество работ, относил нартовского Урызмага и Сатану к “древнейшим мифологическим образам “ эпоса.( Абаев В.И.,1990 г., с. 163. )
Кобанскими являются также, навершия мечей на картине "Смерть Ахсара и Ахсартага" ( Б., акв., тушь., 20-е гг. ) , при этом интересно, что на последней картине одно навершие меча оформлено в виде бараньей головы, а-другое - в виде бычьей, с характерным вытянутым ромбом в виде орнамента на лбу круторогой головы последнего. Здесь , на мой взгляд , будет интересно привести лингвистические данные В.И.Абаева возводившего собственные имена Ахсар и Ахсартаг к древнеиранской эпохе , а также указывавшего и на наличие скифских форм этих имен.
Меч с кобанским зооморфным навершием присутствует и в картине "Похищение Дзылау и Болатбарзаем сестры гумиров".
В двух вариантах картины "Смерть Ахсара и Ахсартага" М.Туганов украсил платье Дзерассы изображениями рыб в характерном стиле, аналогичном для их изображения в кобанской иконографии. Причем в первой, ранней работе ( Б. , акв., тушь, 20-е гг. ) изображения рыб нанесены на платье Дзерассы в виде точек и линий совершенно аналогичных по внешнему виду технике пунсона и гравировки на кобанских бронзовых предметах ( Техов Б.В., 1977., сс. 93, 111; МАК, т. 8, сс.15-16, 18-19 и др. )
Кобанские атрибуты присутствуют у Туганова, также в образе Сослана. Наиболее яркий пример этому - также, топор- в руке героя на картине “Сослан в загробном мире”, (к., акв., тушь. 40-е гг. ) Навершие меча Сослана в картине “Смерть Тотрадза”, также имеет кобанский облик. Эти работы художника, как уже говорилось ,относятся к периоду 40-х гг. Тем более интересно, что спустя много лет, когда нартоведение оформилось как научное направление в фольклористике, один из видных отечественных ученых Е.М.Мелетинский назвал Сослана - Сосруко древнейшим нартским богатырем ( Мелетинский Е.М., 1976г., с.273. ) По поводу времени бытования самого имени “Сослан-Сосруко” В.И.Абаев приводит лингвистические свидетельства о его существования уже в скифскую эпоху. ( Абаев В.И., 1990 г., с.250 )
Интересную параллель образу Сослана в материальной культуре скифов приводит Дюмезиль, вообще то считающий этого героя сакральным , солнечным героем - божеством: “Среди сцен, иллюстрирующих солнечные свойства Сослана-Сосруко,есть одна, привлекающая к себе внимание, поскольку она, надо полагать, даёт ключ к пониманию символа, отмеченного у скифов не в словесном творчестве а в иконографии”.( Дюмезиль Ж. Скифы и нарты., М., 1990г., с.90 ) Дюмезиль приводит сказание, в котором Сослан-Сасрыква добывает огонь для своих братьев, украв его у великана свернувшегося в кольцо для его оберегания. Исследователь видит параллель этому фольклорному образу в скифском зверином стиле, где изображается хищник свернувшийся кольцом вокруг розетки инкрустированной драгоценными камнями, где розетка ( скопление альвеол ) с цветными камнями символизирует огонь. ( Дюмезиль Ж., ук.соч., с.93 )
На мой взгляд, кобанскими мотивами навеян и образ Афсати изображенный на гравюре М.Туганова к стихотворению К.Л.Хетагурова "Афсати". Во всяком случае аналогии многорогой / собирательной /фигуре Афсати весьма многочисленны в кобанской металлопластике.На голове колоритного бородатого старика выглядывающего из-за туч художник одновременно изобразил рога оленя, тура ( или горного барана ) и серны ( или косули ). Подобный собирательный образ кавказской фауны обозначенный тремя парами рогов разных животных мы видим на сложной бронзовой подвеске из Фаскау ( Горная Дигория ). Весьма схожие, также тройные композиции, но уже состоящие из целых рогатых голов животных представлены на кобанских бронзовых булавках из Кумбулты ( Горная Дигория ) МАК, т. 8, таб. СХУ111, 15; ХС11, 17; LХ111., 9 )
Интересно в этой связи мнение В.И.Абаева об образе Афсати и его связи с древнейшей Кавказской культурной средой. "Будучи по языку иранцами , осетины , как кавказский народ , формировались на сильном кавказском субстрате, и очень многое в их языке и фольклоре идет из этого кавказского субстрата...В нартовских сказаниях и других эпических песнях осетин фигурирует бог охоты Афсати. Иранской мифологии чужд такой образ. Зато все без исключния западнокавказские народы: кабардинцы, черкесы, абазины, абхазы, сваны, мегрелы хорошо знают это божество... Совершенно очевидно, что образ Афсати проник в осетинский эпос из кавказского субстрата. Субстрат - это второй, наряду с генетическим единством, момент, который надо учитывать при объяснении общих элементов в фольклоре народов Кавказа" ( Абаев В.И., 1990 .) Вышеприведенный тезис В.И.Абаева был опубликован в статье 1957 года, тем более показательно , что он совпадает с представлениями М.Туганова, нашедшими выражение в его художественном творчестве 20-х-40-х гг.
Глубокой архаикой, на мой взгляд, веет и от образа нарта Дзылау с картины М.Туганова "Нарт Дзылау на оленях", на которой герой эпоса изображен верхом на двух оленях. Аналогичный сюжет ( олень с сидящим на нем человеком имеется на кобанской керамике ( Козенкова В.И., 1989, с.260 - 261 .) Вообще, олень - один из излюбленных представителей фауны для кобанских мастеров. Он представлен и в бронзе и в керамике, в лепном и в гравированном виде. Однако наибольшее количество кобанских оленей, в самых разнообразных позах и композициях, выполнена в технике литой метллопластике ( Доманский Я.В., 1984г., рис, 171, 147, 143, 145, 146, 65; МАК, т.8 таб. СХ111, 26, ХХХУ111, СУ, 8-10; Техов Б.В. 1977г., рис.115, 1-6, и др. )
Кобанские мотивы представлены также, М.Тугановым и в изображении архетиктурных элементов нартов .Так, в последнем живописном полотне художника написанном на тему эпоса “Пир нартов” ( х., м., 1951 - 1952 гг. ) это навершие столба с волютами в виде бараньих голов с витыми рогами. В этой же работе , на втором и третьем планах композиции присутствуют и металлические предметы быта нартов, также выполненные в кобанском стиле. Это светильники с окончаниями в виде рогатых голов козлов и баранов, расмещенные по верхним углам картины, украшения чаши на которой танцует Сослан ( головы баранов с крутыми витыми рогами ), витой налокотник на правой руке арфиста, дуговидное навершие меча с массивными заклепками, на поясе бородатого апплодирующего нарта расположенного за спиной слева от Сослана, наконец это типичный кобанский топорик с молоточковидным обушком на поясе за спиной Сослана, размещенный под его колчаном со стрелами. В.И.Абаев характеризуя данную картину Туганова, писал: “ Талантливый осетинский художник М.Туганов в своей замечательной картине “ Пир нартов “ с тонким знанием реалий и блестящей интуицией передал, как должны были пировать Нарты , эти фламандцы железного века .” ( Абаев В.И. ,с.227 ) Здесь можно добавить, на мой взгляд , - ранний железный век , как это и уточняет сам ученый в другом месте, - “ Материальная культура нартовских воителей вполне отвечает той эпохе , о которой сигнализирует их общественный и хозяйственный быт . Перед нами - железный век в его начальный , романтический период “. ( Абаев В.И., ук. соч. с. 224 )
Приведенные примеры не исчерпывают всех исторических элементов нашедших отражение в художественном творчестве М.С.Туганова. В целом, однако можно заключить, что по поводу наделения персонажей эпоса теми или иными разновременными культурно-хронологическими атрибутами, прослеживается определенная тенденция, по которой для одних героев характерны одни культурно-хронологические атрибуты, другим же присущи другие. В качестве примера можно привести образ Батраза. При всем многообразии сюжетов и работ на тему его образа в творчестве Туганова ни разу не присутствует культурно-хронологический атрибут эпохи меди, бронзы или раннего железа. Батраз всегда изображается Тугановым именно “булатным”, с соответствующими эпохе развитого железа ( или другими словами , - сармато - аланской эпохе ) атрибутами. Опять же здесь можно сравнить представления о персонажах эпоса художника с мнением В.И.Абаева, который относил время окончаиельного оформления цикла о Батразе к 13 - 14 вв. н. э. ( Абаев В.И., 1990г., с.192. ) "Всесокрушающая сила, отвага не знающая границ, всегда честное, открытое и стремительное нападение, презирающее хитрости и уловки, неукротимая ярость к врагам и насильникам, все это в соединении со стальным неуязвимым телом, закаленным в кузнице Курдалагона, делает из него ( Батраза , Х.Ч. ) идеального витязя железного века". ( Абаев В.И. , ук. соч., с.182 -183 )
Все это, на мой взгляд, подтверждает деление циклов эпоса Тугановым на ранние и поздние, а также на то, что в представлении М.Туганова они были дастаточно определенно связаны с различными историческими эпохами и, в определенной степени, с конкретными археологическими культурами, от эпохи кобанской культуры до эпохи развитого средневековья . Здесь, на мой взгляд, вновь будет уместно мнение В.И.Абаева , определявшего временные рамки нартовского эпоса от скифской эпохи ( а отдельные циклы и более ранним периодом ) до 14 в. н. э. ( Абаев В. И.,1990 г., с. 192. )
В заключение, хотелось бы вкраце сказать и об орнаментах на полотнах художника, взятых из разных культур и эпох, однако это, вероятно отдельная тема исследования. Всвязи с этим ограничусь указанием на оформление М.Тугановым обложки журнала "Горский вестник", многочисленные витиеватые элементы которой целиком составлены из кобанских мотивов.
Тот же кобанский орнамент ( меандр, “волна”, вписанные друг в друга треугольники), использован М.Тугановым для оформления обложки Известий осетинского института краеведения, а также эскиза к ней , найденные недавно фондах ЦГА РСО-А ( Цогоев В.,2002г.)
Заключение.
Было бы, не совсем правильно, искать в художественных произведениях М.Туганова, созданных на темы устного народного творчества осетин, точные археологические реконструкции, так как его работы предназначались для иллюстрации национального эпоса , а не истории. Исторические эпохи обозначены в них опосредствовано. Рядом с массой фантастических элементов в картине вдруг обозначается предмет переданный, часто, с точностью археологического чертежа.Именно через такие предметы - индикаторы, через их количество и то место в композиции рисунка, которое они занимают, автор, на мой взгляд, и обозначал ( датировал ) примерные исторические рамки бытия того или иного цикла, сказания, героя эпоса. На момент создания художником иллюстраций к эпосу еще не были разработаны многие ключевые вопросы древнекавказской истории, археологии , и в особенности, - фольклора , поэтому здесь нельзя ожидать той методики, которой, в принципе, должны придерживаться современные художники - иллюстраторы, т.е. методики использования фольклорно-исторических источников. В тоже время автор, со всей присущей ему многогранностью таланта художника и исследователя отразил в своих произведениях и исторические пласты эпоса и, опосредствовано, историю народа - создателя эпоса. в целом народа-создателя эпоса . Используя , на мой взгляд, элементы именно этой методики, методики синтеза имевшихся на тот момент данных истории, археологии и фольклора , М.Туганов творчески инкорпорировал их в в свои гениальные по уровню фантазии художественные композиции.
М.С.Туганов не имел ученых степеней по истории, археологии или фольклористике. В его научных работах по нартовскому эпосу или истории возможны отдельные неточности. Однако, его огромный практический и теоретический опыт в таких областях знания как осетинский фольклор, материальная культура и искусство осетин, позволили ему создать лучшие на данный момент, а возможно и, в обозримом будущем , художественные иллюстрации к нартовскому эпосу осетин.
Литература.
1. Абаев В. И., 1990 г. Избранные труды . т. 1., Владикавказ.
3. Доманский Я.В., 1984 г. Древняя художественная бронза Кавказа / в собрании Государственного Эрмитажа /. Москва.
4. Гаглойти Ю.С., 1977 г. Некоторые вопросы историографии нартского эпоса. Цхинвали.
5. Дюмезиль Ж., 1990 г. Скифы и нарты . Москва.
6.Дюмезиль Ж.,1977 г. Осетинский эпос и мифология. Москва.
7.Козенкова В.И., 1989 г. Кобанская культура Кавказа., в кн. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Москва.
8.Крупнов Е.И., 1960 г. Древняя история Северного Кавказа. Москва.
9. Кузнецов В.А., 1961 г. Змейский катакомбный могильник ( по раскопкам 1957 г. ) В кн. Археологические раскопки в р-не Змейской Северной Осетии. МАДИСО, т. 1., Орджоникидзе.
10.Махарбек Туганов. Литературное наследие., 1977 г. Орджоникидзе.
11.Мелетинский Е.М., 1976 г. Поэтика мифа. Москва.
12.Нарты кадджыта.,1989 г. Книга первая. Орджоникидзе.
13. Семенов Л.П., 1957 г. К вопросу о происхождении осетинского нартовского эпоса. Оттиск из 19 тома “Известий СОНИИ”. Орджоникидзе.
14. Хаким Мусса.,1962 г. Махарбек Туганов народный художник Осетии. Орджоникидзе.
15. Техов Б.В., 1977 г. Центральный Кавказ в 16 - 10 вв. до н. э. Москва.
16. Цогоев В. 2002, // Растдзинад, 14 мая, с. 3, № 85. // Нывганаджы хъысмат. Владикавказ.
17. Уварова П. С., 1900. МАК, Т. 8, М.
Чшиев Х. Т.
научный сотрудник ИИА при СОГУ
Махарбек Туганов: творец непрошедшего времени
«-Ну вот, это другое дело, - сказал Воланд, прищуриваясь, - теперь поговорим. Кто вы такой?
-Я теперь никто, - ответил мастер, и улыбка искривила его рот»
М. Булгаков «Мастер и Маргарита»
Жизнь выдающегося осетинского художника Махарбека Сафаровича Туганова - явление XX века, которое на протяжении уже многих десятилетий не перестает будоражить умы. И интерес к нему отнюдь не только как к выдающемуся живописцу, графику, талантливому педагогу и исследователю народного творчества. Его биография - это редкий пример неразрывности творческого поиска и человеческого предназначения, образец гражданской требовательности к себе и стойкости подвижника в непростых жизненных обстоятельствах.
В 1901 году М. Туганов стал студентом Петербургской Академии художеств. Он был вторым осетином, после великого Коста Хетагурова, основоположника осетинской литературы и замечательного художника, открывшим ее двери в этом качестве.
Уже будучи зрелым и вдумчивым человеком двадцатитрехлетний Махарбек с радостью окунулся в студенческую жизнь. Среди его педагогов были выдающиеся русские художники Илья Репин, Павел Чистяков, Григорий Мясоедов. Он подружился с Исааком Бродским, Моисеем Тоидзе - впоследствии известными советскими художниками.
Но в настроении М. Туганова постепенно наступает перелом. Его близкий друг художник Акоп Коджоян в воспоминаниях писал: «Мы горячо обсуждали методы преподавания в Академии, которыми Махарбек был очень недоволен и резко критиковал их».
Консерватизм академических порядков, догматизм методов преподавания не оставляли места для поиска и усвоения передовых идей в изобразительном искусстве. «Погоня за одной житейской правдой и пренебрежение к задачам живописным, - объяснял позднее М. Туганов свою позицию, - приводит.. реалистов к безусловной фотографичности, к изображению скучных, неинтересных по краскам и формам сюжетов».
В 1905 году до завершения полного курса обучения он уходит из Академии художеств и едет в Германию. Здесь, в Мюнхене, он поступает в школу знаменитого европейского педагога живописи Антона Ашбе, у которого учились замечательные русские художники И. Грабарь, М. Добужинский, А. Кордовский и В. Явленский. Два года интенсивных занятий по технике рисунка, изучения истории искусств народов Европы и глубокого осмысления роли художника в национальной культуре пролетели незаметно. Затем наступает период создания серии полотен. В духе импрессионизма, увлекавшего его свежестью красок и новизной философии восприятия жизни, Махарбек пишет «Тбау-Уацилла», «Канатоходец в ауле», «Танцы на свадьбе» и создает серию первых пробных образов нартов.
По окончании учебы художник возвращается в Осетию и с воодушевлением пытается реализовать свое новаторское мироощущение. Он открывает во Владикавказе художественную студию. Вместе с местными художниками Вопиловым, Григорьян и братьями Коджоян создает общество художников, организует выставки творческой молодежи.
Его непреходящей любовью остается народное творчеств. Каждое лето М. Туганов отправляется в горы. Он собирает и записывает народные сказания, песни, предания, делает зарисовки старинных башен, картин быта горцев. Он участвует в работе республиканского издательского общества «Ир» рядом с видными общественными деятелями Симоном Такоевым, Харитоном Уруймаговым, Георгием Цаголовым. В публицистических статьях 1909-1917 гг. пишет о беспросветной жизни горцев-бедняков, о несправедливостях, очевидцем которых он становится во время фольклорных экспедиций по Северному Кавказу.
В эти годы окончательно определяется единство его творческого и жизненного кредо как человека и творческой личности, которому он будет верен всю оставшуюся жизнь. В живописи главным героем его картин становится сильный человек, несгибаемый под тяжестью жизненных обстоятельств. Он создает образы народных героев Хасаны и Чермена. Непокоренность обстоятельствам, выражающая социальный радикализм Махарбека Туганова, нашла выражение в таких картинах, как «Генерал Тормасов и пленные вожди-повстанцы в 1810 году», «Защита крепости Кехви революционерами в 1905 году», «Расстрел тринадцати коммунаров в Цхинвали в 1920 году» и др.
Творческое мировоззрение не расходится с жизненными принципами. Принадлежа к знатному роду дигорских баделят, Махарбек, тем не менее, приветствует революцию. Весной 1918 года он раздал свои земли крестьянам, не задумываясь о том, что не оставил для семьи реальных, традиционных средств к существованию. Тлевший на протяжении многих лет скрытый конфликт с сословной средой, к которой он принадлежал по рождению, перерос в открытую форму и привел к полному разрыву не только с фамилией, но и с ближайшими родственниками.
За «отступничество» Махарбеку мстили жестоко. Он превратился в изгоя внутри рода. В него стреляли, и ему чудом удалось избежать смерти. Но и это не сломило его и не отвратило от принципов свободы выбора и поступка.
Весной 1920 года после установления советской власти на Северном Кавказе, художник берется за подготовку молодых художников плаката и карикатуры. Во Владикавказе он в числе людей нового времени, среди которых Михаил Булгаков, Елбасдуко Бритаев, Казбек Бутаев, Хаджимурат Мугуев, Александр Серафимович, Георгий Цаголов и др. В 1923 году М. Туганов оформляет первую сельскохозяйственную выставку во Владикавказе.
Однако работа уже не приносит творческого удовлетворения, и вскоре Махарбек в поисках новых творческих впечатлений отбывает в Баку. К отъезду подталкивают и тяжелые материальные и моральные условия жизни семьи, неприязнь фамилии, которая лишилась (в том числе по его вине, как она полагала) всего, что делало их «хозяевами жизни». Сложными оказались и отношения в сообществе художников, где зависть и интриги против «выходца из баделятского сословия» мешали работе.
Но и в Баку Махарбек задерживается ненадолго. Здесь у него вызревает идея творческой командировки в Туркменистан. Из далекого путешествия М. Туганов возвращается во Владикавказ лишь 1926 году. Он привозит с собой массу зарисовок и заметок о народных преданиях, обычаях и нравах туркмен и азербайджанцев. Но мятущаяся душа художника по-прежнему не находит покоя. И через некоторое время, подталкиваемый различными обстоятельствами, он вновь собирается в дорогу. В 1930 году Туганов переезжает в Южную Осетию.
В Цхинвале деятельная натура Туганова находит широкое поле для деятельности. Он создает художественную студию, которая в 1937 году была преобразована в художественное училище. Стараниями Махарбека это училище работало даже в годы войны, когда половина подобных учебных заведений по всей стране была закрыта. По его инициативе в Южной Осетии открылась в эти годы Национальная художественная галерея при Музее краеведения. В качестве главного художника Юго-Осетинского государственного драмтеатра М. Туганов новаторски и талантливо оформляет постановки пьес «Дуня» К. Хетагурова, «Амран» и «Две сестры» Е. Бритаева, «Нарт Батраз» М. Шавлохова.
Он продолжает писать картины, портреты выдающихся современников. Накопленные знания и множество этюдов, зарисовок народной жизни помогают ему создать эпические образы в картинах «Чермен», «Батраз борется с небожителями», «Народный суд», «Цоппай» и других. Он с успехом занимается педагогической и исследовательской деятельностью. Итогом исследовательского труда всей жизни стала изданная в 1948 году монография «Осетинское народное изобразительное искусство», охватившая памятники осетинской культуры с древнейших времен до XX века.
Современники М. Туганова высоко ценили его вклад в развитие национальной культуры, но официальное признание пришло к нему довольно поздно. Только в 1940 году мастеру было присвоено звание заслуженного деятеля искусств Грузинской ССР. А в 1946 году он удостоился звания народного художника Северной Осетии. 4 июля 1952 года М. Туганова не стало.
Художник ушел из жизни непокоренным. Однако его «борьба с небожителями», с косностью и догмами требовала платы как при жизни, так и после нее. Судьба была жестока к творческому наследию Махарбека Сафаровича. Часть работ художника, отправленная им еще накануне Первой мировой войны в Вену для создания репродукций, пропала. Другая часть погибла во время разгрома его дома в январе 1919 года. Помимо картин, этюдов и зарисовок исчезли ценнейшие записи фольклора, исторические документы, фамильный архив. В 1923 году во время пожара сгорели плакаты и агитационные листовки, созданные в начале 1920-х годов. Во второй половине 1930-х годов в период массовых репрессий многие картины и созданные им портреты исчезли или были уничтожены «по политическим соображениям». В 1945 году во время пожара в Музее краеведения г. Цхинвал погибла часть хранившихся там работ Туганова. Еще раз пришлось спасать наследие художника в 1991 году в период грузино-осетинского конфликта. Спасенные реликвии в настоящее время обрели покой в Художественном музее им. Туганова во Владикавказе.
Далеко непроста посмертная судьба и имени М. Туганова. Оно так и не вписалось в ряды приверженцев «социалистического реализма» и осталось в известном отдалении от официального искусства. Однако в памяти осетинского народа, художник прочно занял место настоящего подвижника, хранителя нравственных и этических традиций национальной культуры.
Махарбек Туганов стал «творцом непрошедшего времени».
Инга ЦОРИЕВА, СОИГСИ имени В.Абаева, Владикавказ
Статья опубликована в сборнике «ГУМАНИТАРИЙ. Сборник научных трудов». Владикавказ, 2007
На фото: Махарбек Туганов - студент Академии художеств (фото с сайта Анахарсис.ру)
Махарбек Туганов Туманные берега Несбывшегося
Фильм о Махарбеке Туганове, художнике-новаторе, общественном деятеле, исследователе национальной традиции.