Агоев Владимир Константинович
(1885-1920)
Генерал-майор
Агоев Владимир Константинович родился в 1885 году в станице Новоосетиновской в семье офицера Терского казачьего войска. Окончил реальное училище приюта принца Ольденбургского, а затем Алексеевское военное училище.
В 1909 году он был произведен из хорунжего в сотники, а в 1910 году награжден орденом Св. Станислава 3 степени. В 1913 году Владимир был назначен командиром 3-й сотни и в этом же году произведен в подъесаулы. С 1911 по 1917г. вместе с полком участвовал в 130 сражениях. На войне командовал 3-й сотней Первого Волгского полка, был начальником партизанского отряда из состава частей 2-й Кавказской сводной дивизии и помощником командира того же Волгского полка. А в 1917 году Войсковым кругом VII созыва был утвержден в должности командира этого полка.
В годы первой мировой войны имя его неоднократно упоминается в приказах по армии. Среди многочисленных наград его грудь украшал величественный символ храбрости и величия духа - заветный Георгиевский крест. Спокойный, рассудительный, бесстрашный офицер, он лучше себя чувствовал там, где было больше опасности.
22 марта (4 апреля) 1920 года главнокомандующим Вооруженными Силами на юге России (ВСЮР) был назначен генерал-лейтенант Врангель. Командиром 1-й Терской казачьей дивизии при Кавказской армии стал Владимир Агоев. Надо полагать, что это назначение Агоева было не случайным, а хорошо продуманным, с учетом всей серьезности сложившегося положения, решением. Среди значительного количества храброго и преданного России осетинского офицерства выбор пал на одного из самых талантливых военных стратегов, сочетающего в себе высокую культуру и образованность, верность долгу и безграничную любовь к Родине.
В разразившейся революции, а затем гражданской войне Владимир Агоев оказался в стане врагов Советов. «Начиная с 18 июня, даты вступления на борьбу с большевиками в Терской области, полковник Агоев был участником боя за овладение Моздоком, 30 июня участвовал в бою у Приближней, мобилизовав решительными мерами эту митинговую станицу, а затем в боях под Прохладной, Солдатской, Аполлонской и др.». С боями храбрый полковник занял станицу Ситаронаславскую, Марьинскую, Зольскую. 24 октября 1918 года был тяжело ранен. После непродолжительного лечения, еще не совсем оправившись, он вернулся в строй в состав Вооруженных Сил юга России. После Новороссийской катастрофы остатки белогвардейских войск бежали в Крым, где с 28 апреля получили новое название - русская армия. К маю 1920 года она насчитывала, по свидетельству самого П.Н. Врангеля, 40 тысяч активных штыков и сабель. Но битва была проиграна.
Напрасными оказались все страдания, все жертвы. Превратившись из «спасителей Отечества» в несчастную толпу беженцев, эти добровольцы - краса и гордость белого стана, мечтавшие о блаженном времени, когда они будут нести почетную гарнизонную службу в царственном Кремле, были размещены цыганским табором на Галлипольском полуострове в Дарданеллах. Кавказская армия в составе Кубанского корпуса попала на остров Лемнос. Условия содержания беженцев были почти везде одинаково ужасные. Современник и участник этих событий впоследствии писал в своих воспоминаниях: «Согласно распоряжению французских властей русским запрещалось квартировать в обитаемых турецких зданиях..., для жительства казакам отвели несколько скотских хлевов и сараев, в которых разводили шелковичных червей. Хлевов и сараев, однако, не хватало... Тысячи людей валялись прямо на грязных улицах отвратительной восточной деревни. Кое-где горели костры. Возле них лежали или бродили измученные и истерзанные казаки и офицеры самых различных мастей и учреждений.... Никакие распоряжения начальства русского и французского, ни даже угроза стрельбою не могли заставить отупелую, безразличную ко всему орду соблюдать хотя бы самые элементарные правила гигиены. Вокруг и рядом все было загажено. Разумеется, эпидемические заболевания не заставили себя долго ждать»3. В довершение к этому кошмару по лагерям беженцев поползли слухи, что союзническая Франция не намерена далее кормить армию Врангеля и с 1 апреля выдача довольствия прекратится, а каждому чину русской армии предоставляется выбор: или выехать в Советскую Россию или в какие-то другие страны, или перейти на собственное иждивение. 30 марта из «железных рядов русской армии» выбыло 7000 человек. Они уезжали назад на Родину, где их могла ждать справедливая суровая кара, но тюрьма дома пугала их меньше, чем врангелевский лагерь. Еще 5000 человек было отправлено в Сербию для работы на шоссейных дорогах и 1000 человек - для службы в качестве солдат пограничной службы. Болгария дала согласие на прием 1000 человек для разных общественных и государственных работ. Французы, спешившие избавиться поскорее от лишних ртов, сами брались перевозить людей. Что ни день, то на столбах появлялись объявления о записи в материковую Грецию, туда звали то собирать маслины, то приглашали разных специалистов в Афины и Патрос. Около 2000 тысяч уехало в Баку. Напоследок французы снарядили пароход в Бразилию. Желающих отправиться в неведомую даль оказалось несколько сотен. Вместе с ними был и Владимир Агоев. Какая же участь постигла «бразильцев»? Небезынтересно привести выдержку из статьи «Как нас хотели сделать рабами»4: «Наказали нам дорогой друзья-французы про эту Бразилию - умирать не надо, поработайте год, другой и сами помещиками станете. Три месяца блуждали мы по разным морям. Наконец, увидели американский берег. Радости не было конца. Иные уже с парохода отмеряли участки на берегу моря. Высадили нас, пересчитали, заперли в скотские вагоны и повезли в город Сан-Па-уло. Там нагрянули к нам бразильские власти, объяснили -так и так, вас привезли для работы на кофейных плантациях, заключайте контракты с хозяевами»5. Все взбунтовались, ситуация выходила из-под контроля, и тогда было принято решение вернуть людей назад на острова. Пароход взял курс на Турцию, но на нем уже не было ставшего в эмиграции атаманом Терского казачьего войска генерал-майора Владимира Константиновича Агоева. Он был убит еще при посадке на пароход при невыясненных обстоятельствах. Последним пристанищем мятежного генерала стала морская бездна, где, как поется в старинной песне, «прорастают кораллы меж пальцев раскинутых рук». Версия гибели генерала была позаимствована из материалов домашнего архива, в частности из воспоминаний живущих во Владикавказе родственников. Но есть и другая версия: «12 августа красные стали выходить в тыл 1 конной дивизии Отдельной конной бригады ген. Шин-каренко. Стремительной конной атакой 1 конной дивизии положение было спасено. В доблестной конной атаке пал начальник дивизии генерал Агоев, и выбыли из строя раненными несколько командиров полков» (Врангель.”Воспоминания”) .
Остались сын Дмитрий, дочь Нина и жена Екатерина. Они добрались до США. Екатерина вышла замуж за русского офицера-эмигранта и уехала с ним на о. Мадагаскар. Дети воспитывались у дяди, брата Владимира - генерал-лейтенанта Константина Константиновича Агоева. Нина вышла замуж за французского офицера. О судьбе Дмитрия ничего не известно.
По материалам книги Г.Т.Дзагуровой “СЫНЫ ОТЕЧЕСТВА”
От администратора сайта «Осетины».
Несколько лет спустя после публикации материалов о генералах Агоевых, в наш адрес пришло письмо из Франции, от правнучки Владимира. Оно меня очень заинтересовало, и я попросил рассказать подробнее о судьбе семьи. Вот, что я получил:
Тело Владимира не было найдено на поле боя, где он был объявлен погибшим. В Бразилию он точно не эмигрировал. Константин же эмигрировал в США. Он приезжал во Францию, чтобы навестить свою племянницу Нину.
На снимке: Владимир Агоев в молодости
Екатерина не вступала в повторный брак. Но по сведениям нашей семьи она действительно жила с другим человеком. По воспоминаниям моего отца, который знал и поддерживал связь с ней, она до последнего помнила своего любимого мужа, всегда говорила на русском языке и готовила русские блюда.
Нина всю жизнь прожила во Франции, где она вышла замуж за французского стоматолога. У нее было два сына и четыре дочери; две из них до сих пор живы. Она скончалась в середине 90-х и похоронена с мужем в окрестностях Парижа. Ее правнуки живут во Франции, последний родился в этом году.
Дмитрий жил довольно насыщенной событиями жизнью, и не покидал северо-запад Мадагаскара, где он похоронен после смерти в начале 90-х. С моей бабушкой, они имели четырех детей (три сына и дочь), которые живут на Мадагаскаре и во Франции. У него были и другие дети от другой женщины, с которой он жил. Мы, за исключением нашего отца, очень мало общались с ним. Он прожил, ни в чем себя не ограничивая.
После получения вашей почты, мой отец спросил свою кузину, хранит ли она до сих пор фотографии русской эпохи, но ничего не получил. Те, которые его бабушка (он всегда называет ее мама), дала ему, были заимствованы Димитрем. Осталась одна фотография Владимира в форме. Мы не знаем остались ли еще фотографии у родственников. Таким образом, я могу только послать вам фотографии Екатерины, снятой в ноябре 1978 года, и фото Дмитрия.
С уважением,
Nina Mamy
from France
