Анатолий Хостикоев  

(1953) 

Актер, режиссер, народный артист Украины. 

Родился 15 февраля 1953 года в Киеве. 

В 1970-74 гг. учился в театральном институте им. Карпенко-Карого. 

С 1974 по 1978 гг. работал в театре им. Марии Заньковецкой во Львове. 

В 1978-1980 гг. работал в театре русской драмы им. Леси Украинки в Киеве. 

С 1980 г. и до сих пор - штатный актер Национального академического драматического театра им. Ивана Франко. 

В 1999 г. впервые выступил в качестве режиссера, поставил спектакль «Кин IV». 

В 2000 г. вместе с Богданом Бенюком и Мирославом Гринишиным создал театральную компанию «Бенюк и Хостикоев». 

Сыграл десятки ролей в театре и более 50 ролей в кино. 

Премии: 

Национальная премия им. Тараса Шевченко;  

театральная премия им. Амбросия Бучмы;  

первая премия на Международном булгаковском фестивале в Киеве за роль Воланда в спектакле «Мастер и Маргарита» (премию разделил с Иннокентием Смоктуновским);  

премия «Киевская пектораль» за лучшую главную мужскую роль («Кармен») в 1998 г.;  

три премии «Киевская пектораль» за лучший спектакль, режиссерский дебют и главную мужскую роль («Кин IV») в 1999 г. 

Анатолий Хостикоев: актер от Бога и профессионал по жизни  

11 апреля 2002 , Автор: Беседу ведет Ярослав Пидгора-Гвяздовский  

В детстве Анатолий занимался чем угодно, но только не тем, что ему предназначила судьба. Он учился в музыкальной школе по классу баяна и освоил этот инструмент настолько, что после окончания средней школы его приняли в «нулевку» консерватории. Но Хостикоев передумал. Занимался баскетболом, стал чемпионом Украины. Потом в школе дружинников изучал боевое самбо. А самым большим его увлечением были походы на байдарках, причем не обычные, а на выживание. 

Но как показало время, истинным призванием Анатолия Хостикоева оказался театр, в который, по большому счету, он попал случайно. Сергей Данченко отметил харизматического актера сразу - как только увидел его дебютную роль, и вскоре пригласил на работу в театр им. Ивана Франко. Эта харизма - чувственность, присущие только ему жесты, особый тембр голоса и непередаваемый магнетизм глаз - стала визитной карточкой актера. Именно она помогла ему создать потрясающие театральные образы: Воланда в «Мастере и Маргарите», Отелло в одноименной постановке и др. Впрочем, к своему таланту Хостикоев никогда не забывает добавлять труд и упорство. «К своим ролям я всегда относился с огромной ответственностью», - говорит он. 

«&»: Господин Хостикоев, вы - один из самых известных и именитых артистов театра в Украине, самостоятельно поставили несколько спектаклей, а недавно вместе с Богданом Бенюком и Мирославом Гринишиным создали театральную компанию. Кроме того, вас знают и как певца, и как юмориста. Что для вас все-таки главное? 

А. Х.: Я прежде всего - актер. Хотя избрал актерскую судьбу несознательно. Никогда не мечтал быть актером. В детстве я направлялся то в одну, то в другую сторону, причем, «толкали» меня на эксперименты мои бабушка и тетя. Их уже нет, но я им и по сей день благодарен. Ведь я был большим хулиганом. Меня тогда называли Антон, это было второе имя, данное мне еще в школе. Даже сейчас, если выйти на Владимирскую и спросить моего возраста людей, кто такой был в их молодость некий Антон, они бы сказали: «...А теперь он артист». 

Моя кровь - это буйная смесь. Отец - осетин, мать - украинка. После войны, во время которой они оба дошли до Берлина, мама перевезла папу, перенесшего сложную операцию, в Киев. Я учился в очень престижной англо-украинской школе. Это было и почетно, и в тоже время трудно. В школе, кстати, нас водили в театр, но не по нашему желанию, а по разнарядке - приводили классами. Поэтому неудивительно, что магии театра я не чувствовал. Реализоваться хотел в музыке или спорте. А если бы была такая профессия «путешественник», я стал бы профессионалом. Собирался поступать на геологоразведочный факультет Киевского университета, так как, по моему мнению, эта профессия была связана с романтикой. Но проходя мимо театрального института, с удивлением увидел, что там экзамены на месяц раньше, и состоят они из поэтических, драматических чтений и танцев. Я выучил стих «I мертвим, i живим» Шевченко, какой-то монолог, а с танцами у меня никогда проблем не было. Все туры я сдавал на «пять», при этом думая: здесь же нечего сдавать! А потом, видя, что я могу вообще уйти - такой у меня был характер, - ко мне подошла преподаватель, мой будущий художественный руководитель, и сказала: «Молодой человек, вам надо только прийти на экзамен». И когда мне за сочинение, написанное не больше, чем на «три», поставили «пять», я понял - меня отобрали. Потом были самые лучшие мои годы - бесшабашная жизнь, жизнь в кайф. И о сделанном тогда выборе я, конечно, не жалею. Но я его сделал случайно. 

«&»: Случайно можно стать актером, но лучшим актером - вряд ли... 

А. Х.: Что значит стать? Мои способности мне дал Бог и мои родители. Научить актерскому мастерству невозможно. Как говорит один из моих героев, Кин IV, «актером надо родиться». Если бы у меня не было задатков, я бы не стал им. Конечно, есть работа, труд, упорство... Но я всегда к своим ролям относился с огромным интересом и ответственностью. Даже когда мне давали играть маленький эпизод, я хотел его сделать ярким, выйти за рамки возможного и невозможного. Например, во львовском театре им. Марии Заньковецкой, куда я пришел после института, ходил по потолку. В буквальном смысле слова. В спектакле «Серебряная паутина» я играл черта. Договорился с монтировщиками, чтобы они сделали в стене скобы, о которых бы никто не знал. И когда я взобрался по стене, а потом пробежался по потолку, цепляясь за никому невидимые скобы, - все на уши встали. Это был мой дебют. Богдан Ступка тогда поехал на съемки и дал мне возможность сыграть эту роль, и именно она принесла мне первый успех. Мне был 21 год, я мог все, имел огромное желание работать, и Бог мне дал столько, что только применяй. 

«&»: Каждый, кто видел вас в спектакле, может с уверенностью сказать, что вы живете театром. Чтобы быть хорошим актером, это необходимо? 

А. Х.: Понимаете, для меня театр, искусство, актерство - это профессия, но не жизнь. Я знаю женщин, которые отдали театру всю свою жизнь. Теперь они в доме престарелых, и у них нет ни семьи, ни жизни - одни воспоминания. Я помню такого актера Алексея Таршина (псевдоним Алексея Михайловича Билоусова), народного артиста Украины, игравшего в театре им. Леси Украинки. Он приносил пожелтевшие рецензии на свои роли молодости, рассказывал, каким он был... Я его слушал, и мне было грустно. Мои собирает Наталья (Сумская. - Прим. «&»), хотя это, по-моему, ни к чему. Нельзя жить тем, что было. Надо ловить сиюминутное ощущение, реализовывать желание, которое есть сейчас, а не оглядываться на то, что когда-то было. Меня часто спрашивают, какую роль я хочу сыграть? Да никакую конкретно. Ту, которую мне даст Бог, которая меня заинтересует. Повторюсь: актерство - это профессия, и я ее не идеализирую. 

«&»: Каждый актер ищет режиссера, который смог бы удовлетворить его амбиции и запросы. То, что вы сами взялись за режиссуру, означает, что вы своего режиссера так и не нашли? 

А. Х.: Да, я не встретил «своего» режиссера. Сергей Владимирович Данченко, невзирая на то, что пригласил меня в театр им. Ивана Франко, под меня спектакли не ставил. И у меня после Воланда в «Мастере и Маргарите» с 30 по 40 лет было всего две роли. 

«&»: И чем вы в это «не театральное» для вас время занимались? 

А. Х.: Занимался собой, семьей. Растил детей. Жил тогда в общежитии. Бытом занимался. Хотя надо было все бросить и поехать в Москву, куда меня настоятельно приглашали. В принципе, я мог бы заниматься всем, чем угодно, и уверен, везде достиг бы успеха. Я достиг успеха в профессии актера только потому, что занимался этой профессией. Одна только сложность есть: я не Александр Македонский, и не могу заниматься сразу несколькими вещами, я не многостаночник. Это Богдан Бенюк - гений: может работать там, там и там, и еще потрясающе сыграть спектакль. Я так не могу: есть спектакль - только его и готовлю. Вхожу в материал и живу только одной ролью. И вот в эти моменты меня бесят вопросы быта, когда надо поехать, например, в какую-то Константиновку и заработать $500, потому что они нужны для жизни. У нас в стране профессия актера такова, что не дает почувствовать себя счастливым. Ты счастлив только тогда, когда находишься в рамках своей роли, на сцене: ты получаешь огромное удовольствие. Но парадокс в том, что если бы за эту работу еще и платили деньги, то она не была бы такой сладкой. Сейчас у меня 9 главных ролей в театре. Это, как минимум, 18 спектаклей в месяц плюс репетиции. И ты за это получаешь $60 в месяц. «Отелло», «Кин-IV», «Энеида» - спектакли забирают много энергии. Но я лучше бы играл Отелло каждый день, чем ездить на заработки на концерты и презентации. Как-то один российский актер сказал, что «театр - это хобби, потому что за хобби не платят». Ужасная правда. 

«&»: И все же вы находили общий язык с режиссерами? 

А. Х.: Да. Мне повезло с Владимиром Оглоблиным. Я ему безмерно благодарен за те роли, которые он мне давал. Например, в невероятных спектаклях «Вася Железнова», «Моя профессия сеньор из высшего света», «Благочестивая Марта» и т. д. Он отталкивался от меня, он чувствовал мою актерскую энергетику, подправлял ее и направлял. Сергей Данченко как бы не режиссировал спектакль, а отбирал. Ты приносишь ему пять-шесть вариантов роли, и он выбирал лучшую, у него со вкусом было все в порядке. Но нужно было принести. У Андрея Жолдака совсем другая система - это тотальное уничтожение актера. Тут нужно было выживать. Поэтому я ни одному режиссеру до конца не доверяю, я доверяю только своей интуиции. Если полностью отдаешься режиссеру, то теряешь себя. Например, в спектакле «Момент» Жолдак меня просто уничтожил. Спектакль получился хорошим, но ценой того, что режиссер ставил на мне эксперименты. Правда, с моей стороны тоже был эксперимент: дай-ка, думаю, попробую, откроюсь полностью. В результате я чуть с ума не сошел, больше не открываюсь. У актера должен быть защитный барьер - маска, персонаж, за которым он прячется. А Жолдак заставил меня сыграть себя, выйти из-за барьера. Но фантазия для зрителя гораздо интереснее, чем реальность. Пушкин правильно сказал: «Над вымыслом слезами я зальюсь». Лоуренс Оливье писал, что «я никому не интересен, так как близкое знакомство порождает презрение». 

«&»: В вашей семье - одни актеры: вы, ваша жена, старший сын. Это благотворно влияет на ваше творчество или сложно постоянно существовать в артистической атмосфере? 

А. Х.: Конечно, благотворно. Если бы я хотел чего-то другого, то нашел бы жену-филолога, а детей не пускал в театр. Но мое окружение, так же, как и моя жизнь, далеко не ограничивается театром. У меня много друзей. 

«&»: Каким премудростям актерской науки вы учите своих сыновей? 

А. Х.: Если говорить о младшем, то не я его учу, он меня учит. Когда я выхожу на сцену, у меня мандраж. И все так выходят, поверьте. Только дети могут выйти спокойно, и я у своего ребенка пытаюсь этому научиться. Например, 7 марта мы с Наташей вели концерт, а открывать его должен был мой сын: сделать колесо, стать на голову и прочитать стих. Так было задумано, но так не произошло. Я зрителям честно в этом признался, в глубине души надеясь, что Славик еще появится. И под конец действительно пришел и спокойно сделал то, что обещал. Я его потом спрашиваю: «Где ты был?» А он говорит: «В буфете». После этого я подумал, что так и надо - спокойно и после буфета. 

Со старшим, Георгием, другое дело. Я не рассказываю ему - как надо, он сам берет. Его первый шаг на сцене - это роль Родриго в «Отелло». Я страшно переживал за него. Но потом почувствовал, что актерство ему нравится. А сейчас переживаю еще больше: я очень не хотел бы, чтобы он делал ставку на актерской карьере. 

«&»: А бизнесу вы его не учите? Ведь актерство и бизнес для вас, вероятно, уже нераздельны? 

А. Х.: Имеется в виду театральная компания «Бенюк и Хостикоев»? Нет, не учу. Да и бизнес только начинается. Мы провели лишь несколько акций: под «крышей» театральной компании были поставлены «Последний Дон-Кихот» и «Отелло». Правда, поставили с успехом: «...Дон-Кихот» успешно гастролировал по Украине, а «Отелло» сейчас приглашают в Австралию. На большее просто не хватает времени: львиную часть жизни съедает основная работа, театр, а остальное - заработки. На компанию нужны идеи и время. Мне бы очень хотелось сделать выставку молодых художников, показать современные образцы живописи, и чтобы это курировал Михаил Гуйда. Меня интересует и волнует будущее театра, ведь сейчас у нас нет молодежи, нет 20-летних. Наша театральная компания могла бы собрать молодых и перспективных и поставить спектакль. У меня есть пьеса, рассчитанная на 25 человек, я ее играл в молодости. Вот она как раз и могла бы стать той молодежной постановкой, которая дала бы толчок к развитию нового поколения. Я вообще хотел на базе какого-то театрального курса сделать свой театр. Но для этого надо все бросить и полностью окунуться в преподавание, учение и т. д. 

«&»: Вероятно, это была бы авантюра. Насколько вы склонны к авантюрам? Рассказывают, кстати, что вы как-то пошли за покупками и вернулись лишь через три дня: друзья соблазнили вас пойти в поход. 

А. Х.: Я делаю то, что мне интересно. Я никогда не ходил под парусом, а тут появилась возможность - вот и пошел. Да, я авантюрист, но только тогда, когда это меня заинтересует. Когда я жил во Львове, даже собирался ехать в Боливию. Это был период увлечения, «заболевания» Че Геварой. Прочитав его историю, я стал его фанатом: собирал про него материалы, учил испанский, чтобы прочитать его боливийские дневники. А потом встретил еще одного такого же авантюриста, и мы решили ехать в Боливию, чтобы там найти Марио Террана, убившего Че Гевару, и убить его. У нас было оружие, мы владели рукопашным боем. Та часть меня, которая этот план придумала, как раз и не дает мне замкнуться на театральном мире. Но безрассудность у меня подчиняется дисциплине, я дисциплинированный актер. И вместе с тем идею поехать «покормить комаров» я обдумываю всегда.